Потерянные

 

        ПОТЕРЯННЫЕ

       Кто-то говорит: воспитывай ребенка, пока он спит поперек кровати.
       А кто-то: потерянное поколение. 
       Уж не потому ли, что процесс воспитания «потерянных» завершился раз навсегда в тот самый миг, когда ложиться поперек кровати уже стало неудобно. И, если бывают потерянные поколения, то когда и кто имеет право заявить о тысячах людей, потерявшихся посреди подобных себе?
       В тридцатые годы прошлого столетия о потерянном поколении вернувшихся с войны солдат и офицеров впервые написал Хемингуэй с подачи Гертруды Стайн, которая  однажды в уличной ситуации отметила «отмороженность» бывших фронтовиков. Романы Ремарка как раз о них и о тех, кто сумел не потеряться. Война вымела из психики многих, кому повезло выжить, стереотипы, которые гарантируют безопасность в мирное время, - грубо говоря, - те самые основы поведения, которые были заложены, пока они спали поперек кровати. Отсюда, очевидно, и возник в послевоенной жизни весь букет расстройств и преступлений, начинающихся с простой безответственности и кончающихся убийствами себя и других.
       Вот простой пример. Ребенку объяснили, что нельзя «писать в чужой горшочек», красть и обижать слабых, он пронес это сквозь двадцать первых лет своей жизни. Возможно, нес бы и дальше, если бы не случилась война, стершая из его мозга основные понятия мирного сосуществования индивидуумов. Пришел момент нравственного междувластия. Обижать слабых, красть и «писать в чужой горшочек» уже можно, благодаря инерции, корни которой таятся в ужасах военного времени. Вот теперь-то как раз фюрера и не хватает! Так сказать, для канализации вакуума нравственности. Это, как мне кажется, может отчасти ответить на вопрос, почему же немцы так просто позволили оболванить себя нацистской идеологией. Если же допустить, что эта догадка верна, то понятно насколько выгодной для управления большими массами людей становится «потерянность». 
       В СССР было почти так же. Морального и нравственного вакуума  наблюдалось в достатке, один «квартирный вопрос» чего стоил. Но это мелочи по сравнению с «планов громадъём». Тот, кто не принял этих планов – унёс своё неприятие в эмиграцию. Другие продолжали нести крест своего воспитания, создавая великие произведения литературы и искусства, или просто продолжая жить, не предавая моральных и этических убеждений.  С такими индивидуумами всегда сложнее. Они не теряются нигде и ни при каких обстоятельствах, то есть ни в эмиграции, ни у себя дома.
       Возможно, как раз они-то и попадали в лагеря…

    А что же происходит теперь? Где делают потерянных в наше время? А вдруг их планомерно вскармливают в самих недрах нашего общества?
       Научных изысканий на эту тему, кажется, нет, потому что нельзя со стопроцентной уверенностью утверждать, что именно «потерянные» составили армию третьего рейха, бюрократию советского и постсоветского общества или, скажем, толпу митингующих на майдане. Но зато есть большое количество произведений литературы. Есть миллионы имен тех, кто им противостоял и от них пострадал.
       Опасайтесь потерянных. Это о них писал Алексей Толстой в рассказе «Гадюка»:
«Этот народ надо в огне жечь, в котле кипятить, разве тогда чего-нибудь добьемся... Столько этого гнусного элемента вылезло - больше, чем мы думали, - руками разводим. Бедствие».